Костиногорские партизаны
(рассказ по реальным событиям)
Только вчера ушли в сторону Дона последние отступающие подразделения Красной Армии. Из хутора на нижних дорогах, в пойме, виднелись брошенные повозки и остатки военного имущества. За Донцом и за Доном, в районе Константиновской, слышались отзвуки боев. Двоюродные братья Шевченко Николай и Иван отправились за хутор Костиногорский.
Каково было их удивление, когда на окраине хутора они нашли штабной автобус Красной Армии с оружием. Обрадовавшись находке, ребята часть оружия, в том числе и пулемет Дегтярева, спрятали на чердаке в доме отца Ивана и дяди Николая - Шевченко Александра Ивановича.
На следующий день молодые патриоты донской земли решили опробовать оружие в деле. Николаю было четырнадцать лет, а Ивану – семнадцать. «Нам надо научиться стрелять, а то нас не возьмут на фронт»- предложил Иван.
Взяв пулемет, ребята отправились в степь, за хутор. Выбрав удобное место, за пригорком, расставив и укрепив сошки пулемета, братья приготовились к стрельбе, оставив за спиной родной хутор и направив оружие в сторону хутора Михайловского, где уже хозяйничали немцы.
К радости подростков, на горизонте, из-за Дона, появился немецкий самолет – разведчик «рама», прозванный в вермахте «Der fliegende Auge» - летающий глаз. Эта двухмоторная немецкая воздушная машина, способная перевозить легкие боевые машины, считалась одной из господствующих и умеющих легко маневрировать при атаке советских истребителей, имела на борту несколько орудий и пулеметов, и благодаря комфортабельным кабинам имела хороший обзор видимости. Видимо, фашистский пилот поэтому и был уверен в своем превосходстве и непобедимости.
Да и что ему было бояться, когда регулярная Красная Армия ушла за Дон и держала оборону в нескольких километрах от этих мест, и только разрозненные остатки частей РККА пытались прорваться на Южный берег Дона.
Заложив крутой вираж над хутором, он подставил свой бронированный борт под ствол Дегтяря. Ребята хорошо запомнили этот самолет с черными крестами, притягивающий следом немецкие бомбардировщики. «Вот и патроны не придется тратить зря»- сказал Иван, и дал две короткие пулеметные очереди. Пули, как разъяренные пчелы, впились в тело немецкого пилота, найдя уязвимое место и пробив обшивку самолета. Вражеская махина изменила траекторию полета и плавно устремилась к хутору Михайловскому, где, не долетая до земли, выбросила шлейф дыма и упала в Михайловские сады. Братья радостные, и одновременно испуганные, бросились в свой хутор. Теперь необходимо было спрятать оружие.
«А вот и место схрона - заросли малинника в соседнем дворе» - предложил Николай. А к хутору приближался рокот мотора и лязг гусениц легкого немецкого танка. Подростки кинулись в заросли малины, где столкнулись лицом к лицу с двумя лейтенантами РККА. «Ребята, есть ли немцы в хуторе?» - спросил один из них. « До этого не было» - ответил Иван, невольно опуская глаза на еще теплый пулемет. Пришлось молодым патриотам прятать и оружие, и отступающих офицеров. На окраине хутора уже раздавались крики «Хальт!», «Партизанен!». Немцы спрыгивали с брони легкого танка и разбегались по маленькому хутору в поисках партизан. Братья, вместе с офицерами Красной Армии, укрылись в садах за хутором. А ночью они проводили офицеров к ерику Прорытому, выходившему к реке Дон, где еще вчера переправлялись отступающие красноармейцы, и вернулись домой, где и признались матерям о своей «партизанской» стрельбе.
Вскоре в хуторе, для порядка, появились полицаи и «полицейская часовая», как ее называли подростки. Один из полицаев был слишком наглым. Он приставал к девчонкам-подросткам, «невестам» местных пацанов, а хуторян, дедов и подростков, при встрече на улице любил полосонуть плеткой. Вот хуторские ребята и решили ему отомстить.
Ночью, пробравшись в «часовую», когда пьяные полицаи спали, один из подростков, скрутив валики из немецкой листовки, вставил их между пальцами ног полицая и поджег. Сначала был ночной танец испуганного старшего полицейского босяка, а наутро - коллективная порка плеткой всех хуторских подростков и отбывание наказания в холодном подвале полицейского участка.
Скоро пришла долгожданная зима, а с ней и освобождение хутора. Жаль, что полицай-«должник» сбежал в январе 43-го года с отступающими немцами. В доме Николая расположился штаб полка, а в доме Ивана, напротив – полковой наблюдательный пункт, со стереотрубой на чердаке. Через стереотрубу можно было наблюдать, как немцы возводили укрепления на противоположном берегу реки в хуторе Кресты, заставляя местных жителей рыть окопы и разбирать собственные дома для строительства блиндажей. Дальнобойная артиллерия, расположенная в километре за Костиногорским, попыталась уничтожить вражескую технику и укрепления, но немцы часто выводили хуторян Крестов на оборонительные рубежи, и артобстрел прекращался. В один из вечеров в балку под Костиногорским прибыло несколько артиллерийских установок «Катюша», и очередное утро для фашистов превратилось в кошмар.
Офицеры и солдаты, расквартированные в домах братьев, учили подростков обращению с военным оружием, минами и гранатами.
Вскоре воинские подразделения РККА переправились через Северский Донец и ушли освобождать города Шахты и Ростов.
Весной в хутор вернулся один из офицеров, раненых при освобождении х. Костиногорского, и организовал из числа местных подростков отряд по поиску и перезахоронению советских воинов.
Находили и хоронили останки бойцов в Черном лесу и за Старым Донцом на территориях Константиновского и Раздорского (сегодня Усть-Донецкого) районов. Где эти могилы сейчас, уже и не вспомнит «Костиногорский партизан» - Шевченко Николай Григорьевич.
Ранней весной подростки бродили по полям сражений уходящей войны и самостоятельно хоронили останки советских бойцов. Однажды обнаружили в Михайловских полях немецкий заминированный блиндаж, с растяжками на несколько метров. Согласно инструкции, оставленной офицерами штаба, подорвали его.
Этой же весной Николаю еще не раз приходилось разряжать и уничтожать вражеские «сюрпризы», оставленные хуторянам. После войны у местных казаков оставалась кое-какая животина, вот и приходилось добывать для нее корм.
В мае 43 года, мать послала Николая на лиман накосить травы. Подросток не растерялся, когда обнаружил немецкие противотанковые мины. За весну и лето было обезврежено 11 мин. Правда, после последних «разминирований» достался подзатыльник. Уничтожить последние мины Николай решил выстрелом из припрятанной винтовки, вот и получил оплеуху от матери после взрыва.
По рассказам Михайловских старожил, после освобождения района от фашистских войск в 1943 году, из Михайловских садов старшие подростки приносили крылья от немецкого самолеты, с черными крестами. Их использовали в качестве навесов над сенниками. По воспоминаниям, где-то в тех местах находился упавший и развалившийся немецкий самолет.
Куда он делся, сегодня уже никто не помнит, скорое всего его вывезли на металлолом. На освобожденных территориях и в послевоенное время, выполняя указы Совнаркома, собирались оружие, гильзы, каски, а также черный и цветной металл на переработку, а техника - для нужд фронтов (в годы войны) и восстановления сельского хозяйства. Много восстановленного автотракторного парка было передано в колхозы.
Градобоев В. 2012г.
|